7 вопросов

Продолжаем раскрывать отдельные пункты мотивационного манифеста. Как я уже говорил, одной из основных задач его написания было не внедрение в мозг каких-то позитивных установок, а провокация мыслительной деятельности, потому что готового «рецепта счастья», одинаково подходящего для всех, не существует. Так что в рамках продолжения дискуссии о том, что же делать, сегодня будем пытаться ответить на вопрос, который задавали больше всего – каким же образом выполнить п.1 того самого списка, то есть понять, что тебе по-настоящему нравится.

И поспешу сразу же огорчить – тут нет универсальных методик. Поэтому сегодня я приведу всего лишь одну из многих, которая поможет если не найти, то хотя бы приблизиться к понимаю того, в каком направлении надо двигаться в своей жизни. Называется она «7 вопросов», и предложил ее известный американский болтолог Брайан Трейси (американцы вообще любят все, что связано с цифрами). Если вы ответите на них честно и искренне, то половина дела уже позади. Только отвечать надо быстро и не думая, потому что только так будет выходить именно то, что по-настоящему хочется.

1. Каковы три Ваши самые главные ценности в жизни?

Просто напишите, что вы цените больше всего. Список вариантов бесконечен, и я даже не буду давать возможных подсказок. Для кого-то ценностью может быть чувство, для другого - процесс, для третьего - отношение. Не важна формулировка, важна суть.

2. Какие три самые важные цели, которые сейчас стоят перед Вами?

В любом случае, у вас сейчас есть определенные цели: поступить в институт, или найти работу, или найти спутника жизни. Это то, что, с одной стороны, не дает вам жить спокойно и, с другой, очень сильно мотивирует на шевеление плавниками. Не факт, что они стопроцентно отражают ваши внутренние потребности, но, в любом случае, их осознание может очень сильно помочь в определении того, в какую сторону двигаться.

3. Чем бы Вы занялись, если бы у Вас оставалось всего шесть месяцев жизни?

Классический вопрос психоаналитиков. Потому что в момент, когда человек уже не сдержан формальными обязательствами (посадить дерево, вырасти сына, построить дом, накопить на старость), он будет делать только то, что ему по-настоящему нравится и что принесет ему удовлетворение. Хотя бы потому, что уверенность в скором уходе из жизни уничтожает все страхи, которые ранее сковывали его движения.

4. Как бы Вы распорядились миллионом долларов, если бы выиграли его сегодня вечером?

Подавляющее большинство людей работают только ради денег, и если бы у них появилась возможность бросить работу, они бы это сделали и стали делать что-то еще. Более того, страх нищеты – один из самых сильных и часто просто стопорит мозг и заставляет отказываться даже от малейшего риска. Что бы Вы сделали, если бы Вам не нужно было делать то, что Вы сейчас делаете ради денег?

5. Какую свою мечту Вы бы реализовали, если бы вам дали 100% гарантию ее осуществимости и не было бы ни одного препятствия для ее реализации?

Очень часто нас останавливают собственные сомнения, и только внутренние факторы являются причиной того, что цель не может быть достигнута. А внутренние барьеры являются результатом того, что мы преувеличиваем роль барьеров внешних. Так что просто представьте, что их нет, и к достижении цели Вас буквально приведут за руку. Что это за мечта?

6. Что Вы всегда хотели сделать в жизни, но боялись?

Как известно, человеком движут всего две эмоции – страх и удовольствие. И очень часто получается так, что страх буквально парализует деятельность и не позволяет сделать какой-то очень важный и правильный шаг. Мы банально боимся сойти с понятной дороги и начать искать собственный путь. Или боимся осуждения семьи, общества, друзей. Есть ли такие вещи в Вашей жизни?

7. Какие занятия в жизни доставляют Вам наибольшее удовольствие и по-настоящему зажигают?

Тут надо просто перечислить процессы, которые радуют. При чем надо попробовать вычленить из занятия именно сам процесс, потому что одно и то же дело может нести разным людям совсем разное удовольствие. Например, работа учителем – для одного это развитие других людей, для другого работа с детьми, для третьего управление коллективом, для четвертого публичное выступление. Что больше всего нравится именно Вам?

***

Наверняка даже беглый взгляд на ответы позволит найти аналогии и примерно понять, в каком русле надо будет двигаться. Но надо посмотреть поглубже, и, так же, как и в пункте 7, попытаться вычленить СУТЬ из каждого ответа. Потому что у каждой сути может быть масса проекций, при чем в совершенно разных областях.

Не надо воспринимать эти вопросы и ответы как готовый рецепт. Поиск себя и того, что нравится – это марафон, и в любом случае ты не сможешь сказать точно, пока не попробуешь. Что касается меня, то я и сам до конца пока что не знаю, но проведение подобного анализа мне в свое время очень помогло начать двигаться в правильном направлении. В любом случае надо максимально расширять сферу своих занятий и пробовать совсем разные вещи. И потом уже, на основании полученного опыта делать какие-то выводы.

@темы: Интересности, Мысли вслух

---

Полезные книги

По многочисленным просьбам трудящихся и во исполнение своего обещания сегодня наконец-то напишу о книгах, которые помогают лучше понять себя, мир вокруг и мотивируют на движение плавниками. В свое время я прочитал их великое множество, поэтому сейчас очень сложно вспомнить именно те, которые спускают крючок в голове, но все же попробую.

При этом надо понимать, что как нет универсальных рецептов от всех болезней, так нет и универсальных книг, которые помогают. Тем более что каждая из них дает лишь одну небольшую крупицу знаний, навыков и мотиваций. У каждого срабатывает свое, и чаще всего это банальный переход количества в качество. В том числе и количества общего уровня образования и культуры. Ну и, конечно, не надо действовать по принципу "прочитал и забыл" - надо что-то ДЕЛАТЬ. Потому что если ленишься и ничего не делаешь, то не меняется ничего, кроме твоего возраста и здоровья. Ссылки даю на оригиналы (т.к. обычно читаю на английском), но без проблем можно найти русские переводы.

Э.Берн. Игры, в которые играют люди
Затянутое чтиво, которое, к тому же, довольно плохо структурировано и (возможно) не очень хорошо переведено. Но, тем не менее, содержащее в себе совершенно гениальную концепцию трех компонентов сознания - "родитель", "ребенок", "взрослый". Зная это, можно легко увидеть "игры" в действиях других людей и сознательно разрывать транзакции, которые направлены на еще большее заигрывание.

Д.Аллен. Как привести дела в порядок
Метод Аллена GTD (или Getting Things Done) - отличный инструмент упорядочивания своих дел и задач. Он помогает довольно безболезненно преодолеть тот самый психологический барьер, который отделяет абстрактуню задачу в ежедневнике от действия, которое необходимо для ее выполнения. Очень простые советы, которые банальны, как все гениальное. Действительно, помогает.

Р.Кийосаки. Богатый папа, бедный папа
Книга, которая давно стала клише, и ссылаться на нее уже вроде как должно быть немного стыдно. Тем более что 90% там написанного - это вода. Но все же, как и в любой хорошей книге, там есть одна идея, которая переворачивает представления о том, как надо зарабатывать и (что важнее!) тратить свои деньги. Я уже писал об этой идее (здесь), а также можно посмотреть видео (здесь), и больше ничего не читать, разве что для закрепления материала.

С.Кови. Семь навыков высокоэффективных людей
Еще один труд, который относят к классике и даже называют "библией личностного развития". Семь принципов, следование которым поможет кардинально поменять свое положение в этом мире и отношение к нему (список здесь). И отдельное спасибо автору за то, что он понятно и навсегда донес до меня мысль, что все, что происходит с человеком - это результат его осознанного выбора.

Р.Трэйси. Достижение максимума
Невероятно плодовитый товарищ, написавший тучу книг. Характеризуется американской улыбкой и избыточным позитивом. Но при этом дает прекрасные и короткие советы о том, как изменить свою жизнь к лучшему и как разобраться со своими целями. Мой пост про (7 вопросов) - это почти дословный пересказ одной из его методик.

К.Феррацци. Никогда не ешьте в одиночку (и другие правила нетворкинга)
Эта книга переворачивает представления о важности человеческого общения. И о том, как важно отдавать людям больше, чем брать. В конце концов, это выгодно, ведь каким бы гениальным ты ни был, все равно твой успех во многих случаях зависит от других людей, с которыми надо выстраивать долгосрочные и взаимовыгодные отношения. Тем более в нашей стране.

W. Bennis. On Becoming a Leader
Лучшее, что я читал о лидерстве. Автор дает исчерпывающий портрет лидера и того, какими качествами он должен обладать - на основе своей психологической практики и бесед с десятками лидеров политики и бизнеса. Каждая глава содержит в себе массу реальных примеров, советов и психологических раскладок. Ключевая идея - лидер должен быть цельной личностью, которая делает себя самого. И эта книга дает массу советов, как можно достичь этой цельности, разрешить внутренние конфликты и как добиться признания. Наверное, одна из лучших книг, которые я прочитал в этом году. Скоро обязательно напишу про нее отдельно.

Надеюсь, будет полезно.

@темы: Интересности

---

Ваши поглотители времени

1. Нечеткая постановка цели
2. Отсутствие приоритетов в делах
3. Попытка слишком много сделать за один раз
4. Отсутствие полного представления о предстоящих задачах и путях их решения
5. Плохое планирование трудового дня
6. Личная неорганизованность
7. Чрезмерное чтение
8. Скверная система личных записей
9. Индифферентное отношение к работе
10. Недостатки кооперации или разделения труда
11. Отрывающие от дел телефонные звонки
12. Незапланированные посетители
13. Неспособность сказать «нет»
14. Неполная, запоздалая информация
15. Отсутствие самодисциплины
16. Неумение довести дело до конца
17. Отвлекающая обстановка
18. Затяжные совещания
19. Плохая связь
20. Болтовня на частные темы
21. Излишняя коммуникабельность
22. Желание знать все
23. Длительные ожидания
24. Слишком редкое делегирование
25. Недостаточный контроль за перепорученным
26. Распорядок дня не увязан с ритмом продуктивности
27. Частое откладывание дел
28. Отсутствие приемов работы с корреспонденцией
29. Отвлекающие личные дела
30. Отсутствие современных вспомогательных средств

@темы: Интересности, Мысли вслух

---

МУЖЧИНА И ЖЕНЩИНА: КАЖДЫЙ ПРАВ ПО СВОЕМУ )))

Мужской текст

Я всегда думал, что главное преимущество совместного житья с бабой заключается в регулярном сексе. Я мечтал: вот проснусь утром - сразу же присуну, вечером приду - и буду трахать пока не уснем.

На деле оказалось...
что мы трахаемся не чаще 2 раз в неделю, потому что:
* я пришел якобы бухой
* у нее болит голова
* ей надо писать диссертацию
* у нее истерика, потому что я купил молоко не того процента жирности
* у нее месячные
* она хочет спать, несмотря на то, что спала до полудня
* она на меня за что-то обиделась
* она сделала маникюр
* она не сексуальная рабыня
* если трахаемся больше двух раз в неделю, то теряется острота ощущений
* она просто не хочет.

Я всегда думал, что баба поможет экономить деньги и планировать бюджет.
Я мечтал: вот буду отдавать ей деньги, перестану играть в автоматы и в бильярд, и начнем копить на машину.
На деле оказалось, что лучше бы я играл в автоматы. Ей требовались деньги на:
* Активилы, актимели, йогурты и прочую молочную продукцию,
* Самые дорогие противозачаточные таблетки
* Самые дорогие таблетки от головной боли, которая у нее возникает после приема Самых дорогих противозачаточных таблеткок
* курсы по астрологии
* занятия шейпингом
* косметика и всякие прибамбасы типа пены для ванной производства Мэри Кей
* тряпки и туфли
* звонки в родной город
* выводы в свет (ресторан или театр)
* книжку ее стихов, которые без косяка шышек понять невозможно
* оплату мобильного телефона
* заказы несъедобной японской дряни под названием суши
* многое, многое другое...

Я всегда думал, что баба избавит меня от готовки еды и стирки. Я мечтал, как я проснусь утром и не буду отдирать носки от пола, а одену их чистыми, сухими и теплыми, прямо с батареи. А вечером после работы я выпью 100 грамм и съем вкусный, дымящийся ужин.

На деле оказалось:
* пусть я ищу себе кухарку. Она не такая. Она будет готовить только овощной салат и кашу - стояние у плиты унижает современную женщину
* Радуйся, свинья, я приготовила тебе обгоревшую снаружи и сырую внутри курицу. Жри.
* к моим носкам и трусам она боится подходить ближе чем на 2 метра.

Я всегда думал, что если я буду жить с бабой, в моей обычной жизни ничего не изменится, а лишь добавится немалая толика женского тепла. Я мечтал, что она будет носить пиво из холодильника мне и друзьям, когда мы будем смотреть футбол.

На деле оказалось:
* все мои друзья - дебилы и алкоголики, как, впрочем, и я
* никакого телевизора - болит голова
* никаких System of a Down и Smashing Pumpkins. Слушаем только Малера и Патрисию Каас.
* бухать и курить план нельзя - сразу бросит
* поход на футбол приравнивается к измене
* ... как и поход в бильярдную
* ... как и просмотр порнухи
* семейные трусы убивают в ней сексуальные порывы. В гардеробе появились ахтунговые плавки
* к компу подойти нельзя - она проверяет запятые в диссертации или составляет астрологические прогнозы для всех знакомых
* она заставляет меня стереть мой сайт (тратата. тата. ру)
* все мои бывшие - б*яди, им нельзя звонить
* моя работа - это желтая пресса, работать в ней - стыд и позор

Так стоит ли жить с бабой?

____________________________________________________________ ____________

Женский текст

Я всегда думала, что одно из преимуществ совместной жизни - регулярный секс.
Оказывается, нет. На деле оказалось, что трахаемся мы не больше двух раз в неделю, потому что:

* он приходит домой бухой в говно, и засыпает на толчке.
* у него на работе готовится важный проект, он устает, и ему нужно много времени, чтобы все обдумать.
* он (совершенно случайно) вспоминает, что сегодня купил пятую часть Героев, и залипает за компом несколько ночей подряд, оглашая квартиру громкими воплями при очередной победе.
* начались отборочные матчи чемпионата Европы по футболу.
* начался чемпионат Европы.
* начались отборочные матчи чемпионата мира по футболу.
* начался чемпионат мира.
* после еженедельного похода в ресторан дома он опустошает холодильник и всю ночь жалуется на несварение.

Я всегда думала, что мужик будет зарабатывать деньги и планировать бюджет, а жена будет заниматься домом и воспитывать детей.

На деле оказывается:

* постоянно нужны деньги на его машину.
* на какие-то новые примочки на компьютер.
* на суперпупермегаспиннинг, который должен быть круче, чем у Васьки из соседнего отдела.
* "Прости милая, я не мог пройти мимо автомата. Хотел по быстрому выиграть, но сегодня не мой день"
* "Зачем ты покупаешь эти йогурты? Добавь в сметану варенье - получится то же самое"
* "Ты неважно выглядишь, съезди к моей маме на дачу, пока я буду в командировке в Таиланде"
* "Ты же все равно сидишь дома, зачем тебе новое платье?"
* "Может быть, ты поищешь себе работу, и мы сможем взять кредит, чтобы я мог купить себе новую машину?"

Я всегда думала, что мужик будет подспорьем в хозяйстве. Что тихим вечером, когда он будет приходить с работы, у нас будет красивый, романтический ужин.

Что он будет ценить мой труд и поддерживать чистоту и порядок, который я навожу, пока он трудится.
Но:

* отбивная превращается в подошву, потому что он обещает приехать домой к восьми, а является в десять, так как после работы зашел с пацанами выпить пару бокалов пива.
* он прячет грязные носки в таких местах, что найти их можно только по запаху.
* сидя перед телевизором и попивая пиво, он умудряется залить весь журнальный столик, рассыпать орехи по всей комнате и затушить сигарету о подлокотник.
* он захламляет рабочий стол тоннами нужных ему бумаг и запрещает к ним прикасаться, но при этом орет, что его уже достал беспорядок.
* он разбрасывает свои вещи по всей квартире, а после того, как я аккуратно их свернув кладу в шкаф, орет, что в этом доме невозможно ничего найти.
* приходя с работы, он трется на кухне и хватает со сковороды не прожаренные котлеты, а затем, страдая от поноса, орет, что я хотела его отравить.

Я всегда думала, что если я буду жить с мужиком, в моей обычной жизни ничего не изменится, а лишь добавится немалая толика уважения, любви и защищенности. Я мечтала, что он будет носить меня на руках и мы будем вместе проводить много времени.

А когда я захочу провести время с подругами, он будет встречаться со своими друзьями.
Оказалось:
* мои подруги дуры набитые, поэтому желательно, что бы их в нашем доме не было.
* его друзья - самые лучшие друзья на свете, поэтому Лигу Чемпионов они будут смотреть у нас.
* "Болит голова от телевизора? Съезди к моей маме на дачу, отдохни"
* "Я не хочу слушать Сектор Газа в наушниках"
* "Я отпущу тебя к подружке на два часа, а за это ты отпустишь меня на весь хоккейный сезон"
* "Вот тебе 500 рублей, купи себе новое эротичное нижнее белье, чулки и пояс, курицу-гриль и пива на ужин. Этого хватит?"
* "Не подходи к компьютеру, я еще не доиграл в Морской бой с Васькой"
* "Кто тебе звонил? Точно твой брат? Поклянись!"

@темы: Интересности, Мысли вслух, Отношения

---

"Кокон". В мемориз! Рекомендую всем!

www.yaplakal.com/forum6/st/0/topic255131.html отсюда

Евгений Немец 18.04.2009 — 10.09.2009


Кокон
(антипедагогическая поэма)


«Я всегда был отвратным знатоком человеческих душ.
Это моё самое очаровательное достоинство».

Марк Гэтисс, «Клуб Везувий».

«…за всю жизнь меня не интересовало ничего,
кроме собственного члена, теперь мой член умер,
и я собирался последовать за ним,
пережить тот же роковой упадок…»

Мишель Уэльбек, «Возможности острова».


1.

2007 год был не самым удачным в моей жизни. Вернее сказать, год был хуже некуда. Жена меня бросила, и была абсолютно права. К тридцати трем годам, когда состоялась моя вторая, и пока что последняя официальная женитьба, я все еще не был приспособлен к семейным отношениям, а ответственности боялся панически. Всех моих прошлых женщин, таких разных внешне и внутренне, объединяло то, что рано или поздно они меня бросали, и это была единственно стабильная структура, которую я за столько лет умудрился создать. Просто удивительно, как жена терпела меня долгих два года, в то время когда я из кожи вон лез, чтобы этот срок сократить. В конечном итоге мое упорство принесло плоды: жена бросила не только меня, но и этот богом забытый городишко, — она укатила куда-то на запад, ближе к пестрой и громыхающей цивилизации, чтобы забыть не только меня, но и всю прошлую жизнь вообще.
Как и полагается, после развода я пустился во все тяжкие. Считается, что так мужчины выражают страдание, но либо это чушь, либо со мной дела обстояли противоположным образом, — никакие душевные муки меня не одолевали, и катился по наклонно плоскости я всецело из-за того, что был от природы к подобному движению расположен. Я таскался по кабакам, заводя знакомства со всяким сбродом, в результате чего часто попадал в малоприятные истории, много пил и вынашивал идеи мирового апокалипсиса.
— Мы должны развязать войну с Америкой! — вещал я, возвышаясь над сообществом пьяных идиотов, подонков и просто швали. — Война объединит нас! Только через боль, страдания и утрату мы вернем себе то, что потеряли сто лет назад — национальную гордость, нравственность и самоуважение!..
Эти идеи были так же безжизненны, как и мое существование, претворять их в реальность у меня не было никакого желания. К тридцати пяти годам своей жизни я как-то незаметно растерял зерна смысла, юношеский пыл и жажда жизни улетучились, и теперь я гниющим бревном сплавлялся по реке времени, вяло размышляя куда меня вынесет течение. Впрочем, ответ на этот вопрос не сильно меня беспокоил.
В довершении всего в начале лета 2007-го меня любезно попросили написать заявление по собственному желанию. Это предложение директор завода сопроводил следующим:
— Паша, ты совсем охуел! Я закрывал глаза на то, что ты на работу только к обеду приходишь, но это — уже ни в какие ворота не лезет! Тебя не было два дня, тебя невозможно было найти, и все это время твой ёбаный сервер не работал! Посмотри, на кого ты стал похож! Под глазом синяк, рожа небритая, волосы торчат мочалкой! А рубашка! Когда ты её стирал в последний раз?!
Я хотел было возразить, что два дня я провел в милицейском изоляторе, и сотрудники милиции не давали мне позвонить, полагая, что я им хамил, а кровь на рубашке не так то просто отстирать, особенно находясь в милицейском изоляторе!.. Но легкий порыв возмущения уже улетучился, и я подумал, что нет никакого смысла оправдываться и, наверное, так оно будет лучше. Пусть разрушится все, и быть может тогда:
— На пепелище собственной жизни я взращу юное чистое древо познания и любви! — на секунду я вообразил, будто сказал это вслух, и мне захотелось захохотать. Но силою воли я смех подавил, потому что директора завода знал уже давно, и где-то даже уважал. Пять лет назад мы одновременно пришли на завод, и в последующие годы прекрасно ладили. Я сказал:
— Да и хрен с вами. Все равно работа — гавно. Уже два года ничего нового, ворочаем старье и никаких надежд и перспектив. Сетка до сих пор на коаксиале, срам, да и только. Такими темпами завод скоро перейдет на паровую тягу.
— Заявление, и проваливай, — устало попрощался со мной директор, и на том мы навеки расстались.
После увольнения я некоторое время болтался без дела. Новую работу я искал отчаянно, ровным счетом ничего для этого не делая. А вот выпивку даже искать не требовалось, она сама меня находила, почти каждый вечер заявлялись какие-то знакомые, звеня бутылками в пластиковых пакетах. Иногда они приводили подруг, которые напивались так, что засыпали прямо за столом, и не просыпались даже тогда, когда я переносил их на диван и трахал. Иногда, глядя пьяным взором, как утреннее солнце величаво восходит над крышами города, я, плавающий в экзальтации от алкоголя и недосыпа, представлял себя героем очередного романа Генри Миллера, может быть «Alcoholus», или какой-нибудь «Pophigistus». В общем, все было не так уж и плохо, вот только друзья доставали. Еще с продавних времен осталось у меня пара человек, которые в силу неизвестных причин считали меня своим другом. В общем-то, они тоже были далеко не ангелы, любили завести романчик на стороне (как правило акт адюльтера происходил в моей квартире), но на работу ходили исправно и имели стабильных жен. Так вот эти мои друзья, в отличие от случайных собутыльников, регулярно названивали и буквально требовали, чтобы я взял себя в руки, устроился на работу и вообще «прекратил сливать свою жизнь в унитаз», — вот какие перлы они выдавали. С телефонными звонками было просто, я с кристальной искренностью заверял звонивших, что работу усиленно ищу, и на том разговор заканчивался. Хуже дела обстояли, когда друзья являлись лично. Они выкидывали моих пьяных знакомцев на улицу, следом отправляли спящих девиц, и потом долго читали мне мораль про то, как низко я опустился, хотя в душе был и остаюсь «хорошим парнем», и стоит сделать небольшое усилие, как все чудесным образом вернется-преобразится. Я слушал их, размышляя над тем, что ничего не вернется, потому что ничего и не было, болезненно улыбался и кивал. Много-много понимающе кивал. В сущности, я был с ними согласен, но согласие мое было также безжизненно, как и все, что меня окружало.
Так продолжалось два месяца, а потом мне позвонила Алёна — жена одного моего такого вот друга Лени Михайлова. Лёня работал хирургом в нашей больнице, а Алёна преподавала в лицее литературу и русский язык.
— Грек, я тебе работу нашла, — сообщила Алёна. Друзья никогда не называли меня по имени, только по фамилии. Такая вот у меня выразительная фамилия, куда выразительнее имени — Грек.
— О, здорово! — я попытался обрадоваться. — Что за работа?
— Нам в лицее нужен преподаватель информатики.
Мне показалось, что я ослышался. Осторожно спросил:
— Алёна, в каких дозах ты употребляешь стимуляторы?
— Я уже порекомендовала тебя директрисе. Так что ноги в руки и дуй к нам в лицей знакомиться с коллективом. Учебный год скоро начинается, надо все быстро сделать.
Говорила она самым что ни на есть деловым тоном, так, словно все уже было решено. Но что могло быть решено, когда сама мысль о том, что я — преподаватель, казалась мне пародийной и даже гротескной!
— Алёночка, ты правда считаешь, что я могу учить детей?!
— Большая часть моего коллектива — мудачье и тупицы, и все они учат детей. Так уж у нас устроена образовательная система. Ты, по крайней мере, только мудак.
Черт, её доводы звучали убедительно! Очевидно, сказывалось знание языка, умела чертовка обосновывать и аргументировать. Но… я как-то не готов был вот так все бросить и пойти работать, тем более — учителем! Хотя, что мне было бросать то?.. В общем, целую минуту я напряженно размышлял над предложением Алёны, и с каждой секундой оно мне все больше и больше нравилось. Нет, мысль о том, что мне придется вколачивать основы программирования трем десяткам дебилов меня не радовала, но я и не думал, что до этого дойдет. Как-то сразу я для себя определил, что стоит директрисе на меня взглянуть, как мое преподавательство перейдет в разряд несостоявшейся истории, а мне самому придется опять искать (вернее, опять не искать) работу. Но сцена диалога с директрисой могла быть забавна, а потому заслуживала внимания.
Главный же аргумент в пользу посещения лицея заключался в другом — Алёна мне нравилась. В свои тридцать она была деваха что надо. Стройная, подтянутая, энергичная, с пронзительным взором и чувственными губками (которые, впрочем, в любую секунду могли застыть в волевом упорстве), — я почти её любил. Как-то, как только жена мне сделала ручкой, я сидел у Лени дома и старательно напивался. Лёня в уничтожении алкоголя участвовал, но не так интенсивно, как я. Алёна не участвовала совсем, но изредка заходила на кухню проверить, живы мы, или демоны уже тащат нас за ноги в котел с кипящим спиртом. И вот, обсудив все нюансы мировых проблем, я понял, что пора говорить о главном. Я воинственно вздернул подбородок и, пристально глядя другу в глаза, заявил:
— Лёня, возьми свой самый острый скальпель и вырежи мне сердце. Потому что я люблю твою жену.
— Не пизди, — добродушно отозвался Лёня. — Ты никого никогда не любил.
— Тогда я возьму твой скальпель и вырежу сердце тебе. Ты мешаешь нам воссоединиться.
— Ничего у тебя не получится, — авторитетно молвил хирург. — Чтобы вырезать сердце, надо вскрыть грудную клетку, а это скальпелем не сделаешь.
И тут на кухню пришла Алёна. Я повернулся к ней лицом, сполз с табурета, так что оказался перед ней на коленях и голосом, полным страдания и пылкости, продекламировал:
— Ангел мой, я люблю тебя и готов за это умереть! Если ты любишь меня, бросай своего Леньку, этого мужлана-мясника, и выходи за меня замуж.
Алёна улыбнулась, а «мужлан-мясник» тыкнул мне в спину пяткой, так что я со всего маха врезался носом Алёне в колено. Она сделал шаг назад, и следующей остановкой моего «интерфейса» оказался пол. Чувствуя, что из носа течет теплая жижа, я, нисколько не удрученный, произнес:
— Любовь невозможно убить подлым тычком в спину. Возьми свой скальпель, слабак, и вырежи мне сердце. А потом съешь его, и тогда моя любовь к Алёне возродится в тебе. Так я выполню свою миссию.
— Вот до чего доводит пьянство и онанизм, — заключил Лёня. Клятва Гиппократа — миф! Врачи — самое бесчеловечное племя, хуже нацистов.
— А ты бы мог за меня умереть? — как-то отрешенно спросила у него жена, и я успел уловить напряженность в её голосе… впрочем, возможно это уже дофантазировал мой отравленный алкоголем мозг. В следующую секунду я отрубился.
Я и дальше не переставал делать ей комплименты, и при любой возможности старался перевести диалог в разряд тактильных контактов, целовал её в щеки или обнимал за талию. Если Лёня был в недобром расположении духа, такое мое поведение выводило его из себя, Алёнку же забавляло, как мое ухаживание, так и ревность супруга. Но сказать по-правде, я всем женам моих друзей и знакомых выказывал подобное внимание (хотя и не всем им симпатизировал), так что друзья давно к этому привыкли. Наверное, это и не давало им разорвать отношения со мной окончательно. Они ненавидели меня с любовью, которую дано испытать только законопослушным родителям в отношении заблудшего распутного сына, глядя на которого стыдишься, но завидуешь его беспечности, зная, что тебе она заказана.
И вот теперь Алёна звонила и предлагала работать с ней. Это интриговало, так что ответил я следующее:
— Алёна. Тут что-то не так. Говори прямо, ты влюблена в меня по уши, и готова наставить Леньке рога? Кстати, с рогами он смотрелся бы импозантно…
И что б вы думали?! Вот что она ответила:
— Для начала приведи себя в порядок, побрейся, постригись, выстирай и отгладь рубашку и брюки. Начисть обувь. Сделай так, чтобы на тебя было приятно смотреть. А вот потом посмотрим. Все возможно.
И отключилась.
Я сидел с открытым ртом еще минуту. Ну ничего себе поворот сюжета! Нет, я конечно неотразим и все такое — с детства себе это внушал, но тут речь шла о совершенно другом уровне. Ну а что — секс? В тридцать пять это скорее приятная привычка, чем необходимость. Хочется же не просто трахнуться, хочется чего-то большего, какой-то обратной связи, заботы, понимания… впрочем, разве оно достижимо — понимание?.. Но в случае с Алёной как раз чувствовалось, что таки да – достижимо.
В общем, в таком ключе я размышлял о звонке жены моего друга. И откуда мне было знать, что все это — тонкая игра, построенная на моих самых низменных посылах, финал которой должен был «вернуть меня к жизни». В тот момент, когда Алёна набирала мой номер, Лёнька сидел рядом и прекрасно слышал наш диалог. Иногда, сволочь, даже тихонько комментировал. Но узнал я об этом только полгода спустя, а узнав, не расстроился, но подумал с тихим удовлетворением:
«Гнусные твари! Грязные животные! Все-таки мое присутствие не прошло даром. Научились врать, лицемерить и строить интриги!..»
Очевидно, уже тогда мои друзья понимали, что во мне присутствует дар убеждать, то есть – учить.

Так и случилось, что бревно моего «Я» зацепилось за корягу всеобщего образования, но в ту секунду я этого, конечно же, еще не осознавал.

2.

Предложение Алёны выглядело многообещающе. Не то, чтобы я искренне надеялся на радость любовных утех в её объятиях (а как сладко все-таки выйти за пределы общественной морали, ведь жена друга — почти сестра, и секс с нею немного смахивает на инцест, не так ли?), но её намеки и двузначность ситуации манили меня, и я шел на них, как кобель на запах потекшей сучки. Жизнь, по которой я семенил бродячим псом, была собачей в прошлом, являлась такой в настоящем, и не было никакой надежды, что назавтра она изменится. Это было простое существование, может быть даже примитивное, но оно вполне меня удовлетворяло, — я не тяготел к сложности.
Без всякого анализа ситуации я дал затянуть себя в ловушку. В общем, мотивация была мощная, и в тот вечер я не открыл дверь собутыльникам, а на следующее утро, проснувшись удивительно трезвым, перестирал шмотье, навел в квартире порядок, посетил салон, где мою голову избавили от лишних волос, вечером выгладил брюки и рубашку, и до блеска надраил обувь. На следующее утро, выбритый, расчесанный и сияющий, как новая монета, я, уверенный, что на работу меня не возьмут, а с Алёной случится… флирт, я отправился в лицей.
На дворе стоял лучистый август, стая собак праздновала собачью свадьбу, то есть пять кабелей со скулежом нетерпения ждали своей очереди, пока самый главный, здоровенный мохнатый волкодав, трахал понурую самку («извращенное какое-то у собак представление о семье», — подумалось мне), мир благоухал негой и пороком, я широким шагом торопился в лицей, улыбался, представляя себя с Алёнкой в обнимку на мягком ковре густой и душистой травы… К лицею я подошел испытывая дикую эрекцию. Пришлось засунуть руку в карман и придержать парня, чтобы не так агрессивно рвался наружу.
Алёнке я предварительно позвонил, так что она ждала меня у входа. Дала чмокнуть себя в щеку, потом отстранилась, рассмотрела с ног до головы, на секунду задержала взгляд на паху (что поделать, такое не скрыть полностью), тяжело вздохнула, сделала ввод:
— Внутри, конечно, полная гниль, но выглядишь совсем неплохо. Мешки под глазами только портят картину.
Я почувствовал, что член уже держать не требуется, он сам как-то вдруг обиделся и поник.
— Алёночка, я запишусь в тренажерный зал, верну коже эластичность и здоровый цвет. Подай только знак, и я горы сверну!
— В это очень хотелось бы верить, — с улыбкой сказала эта хитрая бестия, уверенная, что свое обещание я не сдержу.
— Пошли, тебя ждут, — бесцеремонно оборвала Алёна мои высокие устремления, резко развернулась и порывисто направилась внутрь. Я послушно поплелся следом.
Директрисой оказалась сухопарая женщина лет пятидесяти. Стальной взгляд поверх узких очков, острый нос, морщины вокруг губ и чудовищное синее платье, смахивающее на сюртук — консерватизм, как он есть. Ростом директриса доходила мне до подбородка, но это ей нисколько не мешало, она все равно смотрела на меня сверху вниз (каким бы каламбуром это не звучало). Весь её вид просто кричал о высеченной в камне жизненной позиции и железной воле. Кокон, в котором пряталась Инна Марковна (так её звали), имел толщину в два метра и двадцать сантиметров, и хотя был абсолютно прозрачен, я не сомневался насчет его прочности. Я сделал еще один маленький шаг ей навстречу, и она инстинктивно отступила на такое же расстояние.
Директриса выдержала паузу, нагнетая напряжение, затем сказала, и голос её был строг и окончателен, как приговор об отчислении:
— Павел Витальевич. Что заставило вас сменить профессиональную направленность?
О том, что это вопрос, я догадался, в интонации вопроса не чувствовалось. К тому же, я не очень понял, о чем именно она спросила, но с ответом нашелся быстро:
— Жизнь. Она всегда делает повороты в самых непредсказуемых местах.
Видно, ответ ей понравился. Некоторое время она изучала меня сквозь узкие прямоугольники очков. Наконец, морщины вокруг рта разъехались, а губы шевельнулись, обозначив следующий вопрос:
— Ваше образование?
— Радиоинженер-конструктор-технолог, — отрапортовал я, и хотел добавить «мэм», но сдержался.
— Это не очень-то связано с информатикой, — справедливо заметила она.
— В этой жизни вообще мало чего связано, — я пожал плечами. Меня не брали на работу, я на это и не рассчитывал, так что я был открыт для лёгкого диспута на отвлеченные темы. — Вы позволите мне сесть, или наш диалог будет коротким?
— Присаживайтесь, — разрешила она, подождала, пока я сяду, затем и сама опустилась в кресло, сложила руки на столешнице в замок, снова обратила ко мне пристальный взор. — Алёна Игоревна рекомендовала вас, как хорошего специалиста.
— Достаточно хорошо я знаю три языка программирования. Надо будет, разберусь и в остальных, – зачем-то похвастался я, хотя делать этого не собирался.
— Вы когда-нибудь преподавали? Вы представляете себе, что такое пятнадцатилетняя молодежь?
— Нет, я с детства терпеть не мог учителей. Они такие зануды! А молодежь… что тут представлять? Такие же придурки, жаждущие самоутверждения, какими и мы в свое время были. Одна сплошная эрек… то есть, энергия, и никакой идеи.
И тут Инна Марковна понимающе улыбнулась, так, словно именно эти слова и хотела услышать. Эта неожиданная улыбка на непроницаемом лице выглядела странно, даже неестественно. Я насторожился.
— А у вас есть идея, Павел? — все еще улыбаясь, спросила директриса.
— Вряд ли. Я овощ, выращенный в социалистическом огороде, хотя всегда рвался превратиться в оппозиционный фрукт. Не буду утверждать, что мне это удалось. Революции уничтожают массы, мне же пока что успешно удается уничтожать только себя. Дайте мне возможность, и я уничтожу всех подростков, которые попадут в поле моего влияния.
— Вы неплохо выглядите для уничтоженного.
— Трупы разлагаются не сиюминутно.
— Но ведь для уничтожения нужен инструмент. Чем вы будете пользоваться?
— Знанием. Я знаю, что они идиоты, и сделаю все, чтобы они усвоили это тоже.
Инна Марковна теперь смотрела на меня задумчиво. Какой процесс обработки нулей и единиц шел в её голове, мне было неведомо, но спустя минуту она сказала:
— У вас мало времени на подготовку, Павел. Занятия начнутся через две недели, но я уверенна, что вы справитесь.
Я был ошеломлен. Меня приняли. На работу. В лицей. Учить информатике. Подростков!..
Ситуация казалась невозможной, но она происходила. Две недели назад я полагал, что акт принятия меня на должность преподавателя заблокирован вселенскими силами, ибо по своей сути противоречит основам мироздания, которые, как известно, в своей природе благи, созидательны. История моего существования всецело складывалась из актов разрушения, без малейших намеков на позитивизм, или, тем более, добродетель. И вот я принят на работу учителем, а мир существует себе так, как существовал и раньше. Апокалипсиса не случилось, рагнарек отменили, и я, как невостребованная валькирия, метался над полем брани, где никто не погиб. Бревно моего «Я» на полной скорости врезалось в берег, о существовании которого я раньше и не подозревал. Это было непостижимо.
Из кабинета директрисы я выходил на ватных ногах. Алёна ждала меня в коридоре. У нее было черное как сажа каре, и пронзительные сине-зеленые глаза. Ох, и хороша, чертовка!.. Она пристально смотрела мне в глаза и ехидно улыбалась.
«Сучка, когда-нибудь я тебя изнасилую», — это единственное, что родил мой обескураженный мозг.
— Как все прошло? — голосом невинного ангела осведомилась она.
— Я принят на вашу ёбаную работу… Господи, помоги мне…
— Я и не сомневалась. Инна Марковна тяготеет к мудакам. Очевидно, её прошлое полностью из них и состоит. Бедная женщина.
И все это она проговорила с легким садистским наслаждением, понимая, что я уже попал, и теперь, словно дрессированный песик, буду делать сальто по первому требованию дрессировщика. Ну почему женщины так вероломны!..
Алёна покинула меня, удаляясь по коридору, словно испанский фрегат времен Христофора Колумба, покачивая бедрами на каждой волне… то есть при каждом шаге. Нет, не её сексуальность притягивала меня, но та власть, которую Алёна надо мной имела. Глядя ей в спину, я вдруг понял, что женщины могут быть сильнее меня. Даже не так, я понял, что есть женщины, которым что-то внутри меня жаждет подчиняться. Это было странное открытие, потому что даже моя бывшая жена надо мной никакой власти не имела, хотя целых три года я надеялся, что люблю её. Впрочем, может быть в этом и заключается смысл — дать женщине над собой власть и посмотреть, что она с тобой сделает… Скорее всего, просто уничтожит. Но чем такой конец хуже любого другого? А что такое, в конце концов, любовь? Одних женщин мы хотим сейчас, чтобы на завтра о них забыть, других хотим постоянно, и именно это называем любовью. Но это же чушь! На самом деле любовь!.. Любовь…
В тот момент я так и не сделал никаких грандиозных открытий на этот счет. Я просто стоял, смотрел, смотрел, и смотрел… а Алёна уплывала по коридору (конечно же, чувствуя мой пристальный взгляд), и я понимал, что влип в серьезную, неприятную и, скорее всего, затяжную историю. Такую, которую на Украине называют «халэпа». В общем, это было уже не смешно.

3.

Мне выдали кучу методической литературы, которую я просмотрел по диагонали и пришел к неутешительному выводу, что в министерстве образования собрались маньяки и параноики. Дискретная математика! Теория графов! Комбинаторика! Они просто рехнулись. За десять лет работы мне ни разу не пришлось заглянуть в математические источники. Хотя вру, один раз пришлось, но это был совершенно уникальный и специфический случай (требовалось описать древовидную структуру данных, а готовые решения меня не удовлетворяли). Математика — это конечно хорошо, но надобность в ней существует, только если ты разрабатываешь чипы, или пишешь компиляторы. А я сильно сомневался, что кто-то из учеников лицея когда-нибудь будет разрабатывать процессоры. В любом случае для этого существуют университеты. Свои соображения я высказал директрисе, на что получил ответ, что лицей отличается от школы углубленным изучением дисциплин. И что мне было делать? Всю эту теоретическую ерунду я благополучно забыл сразу же по окончанию универа, и вспоминать её не было никакого желания.
— Ладно, что-нибудь придумаю… — сказал я себе, хотя не очень то был в этом уверен.
Первое сентября пришлось на субботу, и на работу я не пошел, потому что все равно уроков ни у кого не было, а таращиться на нарядных учеников с букетами цветов и пластиковыми улыбками у меня не было никакого желания. В лицей я пошел только в понедельник, чтобы познакомиться с коллективом. Занятий в тот день у меня не было. Инна Марковна представила меня коллегам, после чего я спросил, когда, где и в каком количестве они употребляют алкоголь, что немногочисленных мужчин заставило грустно улыбнуться, а женский состав — испугаться. Алёна пояснила коллегам, что я собираюсь проставиться, так сказать влиться в коллектив в буквальном смысле.
— Купите торт, Павел Витальевич, — разрешила директриса. — Мы с удовольствием почаевничаем.
Торт! Торт, черт возьми!.. В общем, домой я возвращался в полном расстройстве психики. Коллектив оказался непьющий, надежда на то, что Алёнка мне даст, растворялась на глазах, а назавтра меня ждал мой первый урок, — все было плохо, все было хуже некуда. Еще и деньги заканчивались, и требовалось придумать, у кого занимать на этот раз. В общем, я зашел в магазин, отоварился бутылкой самого дешевого, а потому, самого дерьмового коньяка, пришел домой и до ночи сидел в одиночестве на кухне, сосал алкоголь и думал, как же меня угораздило во все это ввязаться. Ответ, разумеется, лежал на поверхности, но в тот вечер я его так и не отыскал.
Утром 4-го сентября голова у меня трещала невыносимо. Вообще то, голова у меня редко болит, да и похмельем я никогда не страдаю, но тут был случай противоположный. Вот до чего доводит нервное напряжение вперемешку с суррогатным пойлом.
В лицей я все-таки поплелся. Даже не столько из чувства ответственности, сколько из мазохистского желания сделать себе еще хуже. Правда, оставалась небольшая надежда, что прогулка на свежем воздухе пойдет мне на пользу. Как выяснилось, этого не произошло.
— Пиздуй в лицей, кусок дерьма, — хлестал я себя плетями самоунижения, — пиздуй делать мир лучше, а учеников (и особенно учениц!) — чище!.. Алёнка права, Грек, ты самый последний мудак! Ну как можно было в такое вляпаться?..
До лицея я кое-как добрел, в коридоре столкнулся с Инной Марковной. Старая «нквдешница», очевидно, меня караулила. Сейчас на ней была длинная серая юбка и белоснежная блузка. Блузка была настолько бела, что стимулировала боль в моей голове пульсировать с удвоенной частотой.
— Я надеялась, что вы наденете галстук, Павел, — поздоровалась директриса. — У нас, знаете ли, есть кое-какие правила.
— У меня нет галстуков, да и завязывать их я не умею.
— Но рубашку то можно было заправить в брюки?
Я чуть склонился к директрисе, она отступила на шаг назад, и заговорщицки прошептал:
— У меня ремень старый, пряжка ржавая.
И тут грянул гром. Точнее звонок. Нет, это был не милый колокольчик, несущий усладу уху, это был стодецибельный бой царь-колокола, который какой-то садист засунул мне прямо в голову.
— Боже!.. — взмолился я одними губами, но Всевышнему моя мигрень была до лампочки.
Я обхватил голову руками и зажмурился. Сирена гремела целую вечность, но все же утихла, я открыл левый глаз. К сожалению, директриса оказалась не привидением, она не растворилась в воздухе добрым Каспером, но по-прежнему бетонным столбом преграждала мне путь.
— И что, вот так каждые сорок пять минут? — со страданием в голосе молвил я. — Инна Марковна, увольте меня, а?
— Ваш урок начался, на перемене зайдите, я дам вам аспирин.
Она резко развернулась и стремительно покинула место допроса.
— Инна Марковна, ваша прическа вас старит! — из последних сил крикнул я ей в спину, но она даже не оглянулась, всего лишь подняла руку и отмахнула в направлении моей смерти — кабинета информатики. Все были в заговоре, целый мир встал предо мною Китайской стеной. Выхода не было, и я, придавленный жизнью, как атлант небосводом, поплелся в класс, где меня ждало три десятка малолетних монстров, упырей, насильников, извращенцев и, что самое страшное, дегенератов. Никто из них меня еще не знал, но каждый из них уже люто меня ненавидел, — я это чувствовал. Одиннадцатый «Б», черти его забери.
В аудитории стоял гомон и визг, немногим уступающий недавнему звонку. Я захлопнул дверь и взмолился:
— Тихо, блядь!.. — впрочем, мольба моя, наверное, прозвучала через чур агрессивно, потому что тишина наступила тут же, и была она гробовой. — То есть… здарова, молодежь. Не орите, башка раскалывается.
Я добрел до своего кресла, плюхнулся в него, и аккуратно умостил голову на стол. Прохлада столешницы действовала благотворно. Через минуту, я поднял голову и внимательно осмотрел учеников, все они в недоумении переглядывались.
— Кто заорет — убью! — пообещал я вполне уверенный, что при необходимости так и сделаю.
Затем я опустил голову другой щекой на столешницу и замер минут на десять. За все это время я не услышал ничего громче шепота.
— Чо? Бурная ночка? — послышалось откуда-то с задних рядов, голос принадлежал парню, но говорил он все же осторожно, с опаской.
— Ага, — отозвался я, не поднимая головы.
— Может аспиринчику? — ехидно-вкрадчиво осведомился все тот же голос, послышалось несколько приглушенных «хи-хи».
— Не пробирает твой аспиринчик ни разу, — отозвался я, потом с усилием поднял голову и тут же встретился взглядом с обладателем заботливого голоса. — Кокаина нету? Вот он бы помог.
Вне всяких сомнений парень чувствовал себя в этом коллективе уютно. Он вальяжно развалился за партой и смотрел на меня теперь уже взглядом знатока, эдакого сноба, повидавшего в своей жизни пьяниц вроде меня, и сложивший об этом племени презрительно-снисходительное отношение. Одет он был добротно. Я не разбираюсь в моде и брендах одежды, но выглядел он пестро — джинсы с карманами в самых неожиданных местах, с тяжелыми металлическими молниями и цепями; массивные шнурованные ботинки желто-коричневой кожи, которые вызывали ассоциации с альпинизмом, или туризмом на крайний случай; черная футболка с диким орнаментом белого, розового и ядовито-зеленого, поверх — черный пиджак, непонятно из чего сработанный, потому что в местах сгиба материя сыпала искрами, как наполированный металл. Все, что было на мне надето, вряд ли стоило больше его ремня.
— А чо, народное средства — не? Не катит? Утренний опохмел — дело святое.
— Да что б ты знал про опохмел, мальчик, — моя головная боль, пройдя отрицательную единицу синусоиды, снова поползла вверх, было заметно, что обращение «мальчик» его зацепило. — Тебе семнадцать, от двух литров пива ты либо звереешь, либо падаешь замертво.
— Я не мальчик, — веско процедил он. — И кроме пива много чего пробовал…
Головная боль достигла максимума, я поднялся, упершись кулаками в стол, и начал говорить:
— И чем ты хвастаешься, придурок? Тем, что гробишь свой организм, когда он еще окончательно не сформирован? Ну молодец, к тридцати годам тебе обеспеченна жизнь на таблетках. Ты, наверное, думаешь, что до тридцати так много времени, что это — далекое недостижимое будущее, но ты не успеешь пернуть, как эти года пролетят. А я тебя уверяю — время, это подлая сука! — Я все больше заводился, даже не знаю отчего, но по мере того, как слова покидали меня, вместе с ними улетучивалась и мигрень. Это было загадочно, но это работало, так что я с еще большим энтузиазмом продолжил. — Вот ты сидишь тут такой весь из себя и думаешь, что стоит пошевелить мизинцем, и вселенная выстелется перед тобой ковровой дорожкой. Но это — просто гормоны. Твой организм завершает свое формирование, заканчивает работу над половыми органами, и гоняет по венам литры тестостерона и адреналина. Это всего лишь биохимия человека, а потому твоя поспешность взросления, твоя бравада «взрослыми» штучками, типа секса, насилия, алкоголя, наркотиков — не более, чем злая шутка, которую с тобой играет твое же тело. Ты жаждешь доминирования инстинктивно, но незнание тебя не оправдывает, потому что разум тебе все-таки дан. Может быть, ты его не заслуживаешь, но Господь Бог не взял меня консультантом по конструированию человека. В результате, ты — полный мудак! Ты мудак сейчас, и с большой вероятностью останешься им в будущем. Ты, со всеми своими крутыми шмотками, последней маркой телефона и прочей дорогущей херней, — ты уверен в себе и в своих силах, и, разумеется, папочка с мамочкой о сыночке позаботятся, бабла всегда подкинут, чтобы чадо ни в чем не нуждалось, — ты уже не способен сделать шаг в сторону и посмотреть на себя со стороны, и понять, что вскормленные в хлеву способны только хрюкать, даже если его пятак отмыт Well'овской шампунью и украшен золотой серьгой. Тебя, словно корову, превращают в организм потребления. Вслед за гребанной американской мечтой ты будешь прожигать свою жизнь в тщеславии и самодовольстве, уверенный, что в этом и заключается смысл существования! Это — твое будущее! Ты нихрена собой не представляешь сейчас, и таким же куском дерьма останешься в тридцать лет, когда гормоны поутихнут, здоровье будет расшатано алкоголем и наркотой, а психика — пониманием того, что все загубленные тобой жизни на самом деле не дали тебе и толики глубинного истинного удовлетворения, а карьера оказалась иллюзией! Твой последний и самый сильный в этой жизни шаг, будет шаг с крыши многоэтажки. К несчастью, даже это окажется глупостью!
Да, этот монолог нельзя было назвать идеальным, пафоса и банальности в нем было столько, что это уже становилось вульгарно, но я компенсировал этот недостаток интонацией, ибо, если хочешь, чтобы тебя услышали, надо орать.
— Можно подумать, что карьера препода в такой дыре, как наша, великое достижение! — взвился парень, уязвленный и красный, как спелый помидор. Ну да, его система ценностей подверглась жесткой критике. Но разве не это я обещал директрисе? — короче, ты просто стареющий обсос, который ничерта не добился, и уже не добьется!
Ничего не скажешь, задел я его глубоко. Вот только голос его выдавал, присутствовали в нем посторонние вибрации. В заявление парня было больше нервов, чем желания победить, в сущности, сказав это, он уже проиграл. Я же теперь почти не чувствовал головную боль, я вернул себе форму и мог трепаться о постороннем (особенно о том, какие они — ученики, идиоты) до самого вечера. Я ответил, вкладывая в слова напускную агрессию, словно я все еще пытался на оппонента давить:
— А вот тут ты совершенно прав, мальчик! Но разница между нами в том, что мне, в отличие от тебя, никто в свое время не объяснил, каким дерьмом я стану, если не направлю свою агрессию в правильном направлении! Никто мне не растолковал, что мир, который я видел в свои семнадцать, вовсе не таков, каким является на самом деле! Никто даже не заикнулся о том, что свойственная в вашем возрасте жестокость — всего лишь самый простой, самый примитивный путь становления «эго», который в девяносто девяти случаях из ста приведет к полному провалу! Ну да, остался еще один процент. И что? Ты видишь себя новым Наполеоном, Гитлером или Сталиным? Тогда удачи тебе, чертов недоразвитый Нерон! Насаждай и дальше свою агрессию окружающим, — ты всего лишь сообщишь миру о своем скудоумии, потому что не в состоянии быть значимым ни в чем больше! Ты вырастишь, уничтожишь кучу людей, уничтожишь себя, и все равно останешься ничтожеством!
— Да пошел ты!..
Это был перебор. Ну и с моей стороны, наверное, тоже… но мне то зачем переживать по поводу моего больного «эго»? Я к нему давно привык, мало того, испытываю к нему чувство глубокой симпатии. А вот он перестарался. На такой «необъективный» выпад я вынужден был ответить следующее:
— Мальчик, я с тобой вместе наркоту не глотал и шлюх не трахал. Не дорос ты еще, что бы мне «ты» говорить. Тем более — оскорблять. Вали отсюда, пока я тебе ноги не переломал! Пошел на хуй из моего класса!!!
На это «на хуй» он и в самом деле выскочил из-за стола. По началу мне показалось, что он бросится на меня с кулаками, но нет – направился к выходу. Шел он не быстро, гордость не позволяла, на меня не смотрел, хотя изредка поднимал глаза, но тут же опускал их долу. Я успевал различить в его взгляде злость и неопределенность — странное сочетание.
«Море агрессии, которая мечется в поисках идеи, чтобы оправдать себя, — подумалось мне, — вот из таких парней злые гении и формируют отряды всяких штурмовиков. Найди безыдейную силу и дай ей себя проявить в нужном тебе направлении, — и вот вам пожалуйста — революция. Блевать хочется, как все просто и действенно…»
Тем временем мой ученик, которого я даже пока не знал, как зовут, дошел до двери. Я, глядя ему в спину, сказал:
— Сделай одолжение, заморыш, зайди к Инне Марковне и попроси, чтобы меня уволили.
Он на секунду замедлил движение, но, так и не оглянувшись, покинул кабинет. Я с облегчением отметил, что от головной боли ничего не осталось. Ученики были в шоке, казалось, они дышали сквозь фильтры. В этой ласковой тишине можно было даже поспать, но уже не хотелось.
— Ладно, сколько времени у нас осталось? — спроси я.
— Двадцать шесть минут, — последовал предусмотрительный ответ одной из учениц.
— Хорошо. Ты, ты и ты, — я тыкнул наугад в кого-то из учеников. — Идите сюда. Вот вам методички и на следующий урок расскажите мне, что я вам должен втолковать. За это я поставлю вам по пять баллов, хотя все равно буду учить другому…
— Он не сдаст вас директрисе, — послышалось вдруг.
Я поднял голову и не сразу определил говорившего, потому что мальчик был какой-то неприметный. Его голос срывался на каждой твердой фонеме, и было понятно, что эта реплика далась ему нелегко. Но когда исчезает вожак прайда, даже самые слабые пытаются поднять голову. Выглядел парень на пару годов младше своих сверстников, — низкоросл, худощав, нервен в движениях и в словах, — вечная участь тех, кто идет следом. Наверняка, одноклассники не ставили его ни в грош, а потому даже не били.
— Я знаю, юноша, — ответил я ему с улыбкой. — Но это не имеет значения. Кто-то из вас все равно настучит. Попытается настучать. Хотя из этого ничего не выйдет. И знаете почему?.. — я обвел взглядом класс, никто из них понятия не имел, о чем я говорю, и не мог понимать, потому что их жизнь, жизнь семнадцатилетних, ограничена кучей стереотипов, в сущности, только из них она и состоит, я же был новой переменной в таком простом уравнении, и от этого уравнение странным образом усложнялось многократно, они не были в состоянии решить его самостоятельно. Мне пришлось предоставить им один из вариантов решения, — вы думаете, почему они взяли меня на эту неблагодарную работу? Да они просто не могут уже справляться с вашей анархией, эгоизмом и тупостью. Я — тяжелая артиллерия, стреляющая снарядами в пол тонны, я призван положить конец тому безумию, которое вы тут устроили! — и вот откуда я вообще взял, что в лицее анархия и беспредел, требующие вмешательства ОМОНА?.. Ну да отступать было поздно. — Так что поаккуратнее, детки, в городе новый шериф!
— Но-о… — подал кто-то голос, очевидно собираясь напомнить мне о правах человека, или там — первоприродных корнях гуманизма, закону которого я, якобы, должен следовать, просто потому, что я — учитель. Этим меня невозможно было пронять, и теперь они должны были уяснить это себе раз и навсегда:
— Никаких «но»! Зарубите себе на носу: не будет!.. никакой!.. демократии! Я старше, опытнее, сильнее, подлее, черт возьми, и главное — порочнее. Улавливаете это «ее»? Превосходящая степень, насколько я помню из школьного курса русского языка. Так что вывод простой: либо вы угомонитесь и начнете слушать, что вам говорят, либо я вас убью. Всех до одного. Все равно вы никчемные идиоты… Вода у кого-нибудь есть?
Такая смена темы заставила молодежь врасплох, они снова начали в недоумении переглядываться.
— Вода питьевая, ну там Aqua Minerale, или чо там?..
Дошло. Девочка во втором ряду выудила из сумки бутылку, протянула мне. Принимая бутылку, я заглянул ей в газа, там стояла паника.
Сходу я отпил половину (бутылочка была 0,33), остальное вылил на голову, нисколько не заботясь о струях, которые стекали на грудь и за шиворот. Мне было приятно.
— Спасибо, — сказал я ученице, возвращая ей пустую бутылку. — Итак, информатика, которую вы так трепетно ненавидите…
За оставшееся время я умудрился растолковать классу, что учить их собираюсь тому, что им может пригодиться в реальной жизни. Заваливать учеников математикой, как того желали министерские параноики, в мои планы не входило, но базовые знания ПК и популярного софта они должны были знать на должном уровне. В завершение сказал следующее:
— Современная жизнь без компьютера невозможна. Это банально, но это — факт. Пожалуй, единственная среда обитания, куда в России не дотянулись щупальца Интернета, это зоны строгого режима. Так что если кто-то из вас видит свое будущее в тюряге — ради бога! Я поставлю ему три балла автоматом, и освобожу от своих занятий. Те же из вас, кто собираются оставаться по эту сторону решетки, обязаны посещать мои уроки и добросовестно зубрить то, что я вам буду давать. Возражения есть?
Возражений не было.
Следующие три урока прошли без ощутимых эмоциональных всплесков, но по сути так же. На последнем занятии в десятом «А» я даже зачем-то рассказал историю возникновения Unix, и с удивлением увидел на многих лицах заинтересованность, даже у девочек. Потом прозвенел звонок, и минуту спустя я выкинул все это из головы, потому что мои мысли всецело были заняты недопитой бутылкой коньяка, ожидавшей меня дома в холодильнике. Но добраться до вожделенно алкоголя было не так то просто — в коридоре меня караулила Алёна. У неё был странный взгляд, не осуждающий и не одобряющий. Взгляд ученного, который через микроскоп наблюдет развитие колонии бактерий. Она не знала, как реагировать на ситуацию, а потому выжидала. Подобный подход не свойственен женщинам, существам эмоциональным по определению, но он был свойственен ей, и кто знает, может быть поэтому она мне и нравилась?
— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Инна Марковна ждет от тебя объяснений, — сказала Алёна ровно, а я подумал, что мне и самому хотелось бы знать, что я делаю. — Всего один день и лицей уже трещит по швам.
— Я — гений разрушения! И ты знала это, когда звала меня на работу.
Волнения преподавательского состава для меня неожиданностью не были. На переменах я выходил покурить на крыльцо, там всегда толпилась молодежь, преспокойно делавшая то же самое (мы в свое время, по крайней мере, прятались за сарай!). Стоило мне появиться, и они теснились, отодвигались от меня, чувствую потенциальную угрозу, но недалеко, так что обрывки фраз ветер до меня доносил: «Атас, это Грек!», «Вон он, вон!..», «Ну бля, короче, чо он устроил — полный пресс! Ты бы видел!..», «Та короче, я тебе конкретно говорю — зверь!..» Больше всего мне понравилось определение «беспредельщик», я даже улыбнулся.
Забавным было и то, что от урока к уроку ученики притихали. Понятное дело, таки вести, как сумасшедший преподаватель по школе… то есть по лицею разлетаются быстро, но все же результат удивил даже меня — к концу занятий коридоры притихли, замерли, как замирает зритель в ожидании развития остросюжетного фильма: кого убьют следующим? Silent hill, одним словом.
— Пошли, Инна Марковна желает тебя видеть, — сказал Алёна, развернулась и порывисто направилась к кабинету директрисы. Определенно, у этой женщины был стержень. Я послушно поплелся следом. Пара учителей, которые встретились мне по дороге, смотрели на меня с испугом. У меня даже возникло желание рыкнуть на них голодным львом, но я не стал. Устал, наверное.
Инна Марковна сидела за столом, руки покоились на столешнице, левая ладонь накрывала правую, взгляд был холоден и суров. Разговор обещал быть коротким, как падение ножа гильотины. Я, не дожидаясь приглашения, плюхнулся в кресло напротив. Несколько секунд директриса пыталась казнить меня взглядом, но со мной такое никогда не срабатывало. Видимо, уяснив это, она перешла к вербальному воздействию:
— До меня дошли слухи, что вы третируете учеников.
— Вранье! — я состроил гримасу возмущения.
— Вы давите на них, и очень сильно. К тому же — матом!
— Я делаю это из гуманности! — пылко заявил я. — Чтобы мне не пришлось их бить!
— А вы что, еще и бить их собрались?! — толи возмутилась, толи испугалась директриса.
— Ну-у-у-у… — я сделал вид, что задумался. — Я пока не думал над этим всерьез. Вообще, хорошая была практика в гимназиях во времена царя-батюшки — по четвергам всех учеников пороли. Дисциплина была идеальной.
— Павел Витальевич, прекратите паясничать! — взвизгнула директриса. — У нас тут лицей, а не тюрьма! Мы должны прививать молодежи высокие нравственные идеалы, а не калечить их психику!
А вот тут я разозлился.
— Да что вы такое говорите! О каких идеалах?! Развели стукачей — это из них вырастет высокоидейное поколение? Или та анархия, с которой никто из вас не может справиться, это она взрастит будущее нашей страны?! Хватит уже лицемерия, Инна Марковна, пора посмотреть правде в глаза! Наша молодежь покидает школу, унося с собой озлобленность, агрессию и равнодушие! Свои моральные принципы они черпают не из ваших уроков, а из телека, где на них валится лавина американизированных псевдоидеалов! Что, думаете герой Шукшина в «Они сражались за Родину» для них важнее третьесортного «Рэмбо»?! Раскройте глаза, Инна Марковна, им на все наплевать, кроме самих себя, а значит методы, которыми вы пытаетесь навязать им основы нравственности, не работают!
— А ваш метод — орать матом на учеников?!
— Да, чёрт возьми! Орать, а может и бить, чтобы достучаться до их сердец, чтобы проломить тот кокон, в который они спрятались от безразличия родителей, от равнодушия страны, в которой родились, и от вашего лицемерия, которое пытается доказать им заведомо недоказуемое!
Директриса еще некоторое время пристально смотрела мне в глаз, затем откинулась на спинку кресла, подняла очки на лоб и потерла веки.
«Устала, старая, — подумал я где-то даже с жалостью. — Устала от работы, от учеников, от мудацкого коллектива, теперь еще и от меня».
— Вы меня уволите? — осторожно спросил я.
— Мне не кем тебя заменить, — не отрывая от лица ладоней, ответила она. Директриса перешла на «ты», и я с обреченностью понял, что теперь она меня не уволит никогда. — Я вообще удивилась, что ты согласился. Зарплата маленькая, а работа — хуже не придумаешь, всё на нервах. Но теперь понятно, почему ты здесь, а не в «ТНК», или там у операторов сотовой связи. С таким характером не то, что работать — жить невозможно.
— Да уж, — скорбно согласился я. Диалог как-то резко перешел на дружеский тон, но я этому не удивился, я давно заметил, что стоит наорать на человека, как он проникается к тебе симпатией. Это загадочно, но это работает. — А кстати, в чем проблема то? Кто-то жаловался?
— Самое удивительное, что нет. Толи ты их запугал, толи просто говоришь на их языке.
— Вот как это называется. Честно сказать, у меня другого языка нету.
— Я уже начинаю это понимать. Но проблемы могут возникнуть там, где их не ожидаешь. Например, от родителей.
— Да не возникнут. Мы пока еще не ёба… то есть не Америка, где у преподавателей меньше прав, чем у учеников. А на взрослых я умею орать даже с большим энтузиазмом, чем на детей.
— Павел, а у тебя дети есть? — Инна Марковна вышла из-за стола, села на стул рядом со мной, хотя взгляд на меня и не поднимала. Она пустила меня на личную территорию, и я почувствовал электрическое покалывание в левом плече — сигнал опасности. Я инстинктивно отодвинулся, ответил в замешательстве:
— Ну, да, теперь у меня их добрая сотня.
— Значит, нет, — произнесла она как-то обреченно. — Ты не знаешь, что такое свой ребенок.
Она сделала акцент на слове «свой», как будто я и так не понимал, о чём идет речь. Извечная проблема нестыковки мужских и женских инстинктов продолжения рода, как раз та дилемма, которая превратила основу мужского начала в мачизм, а женского, обильно сдобренного дутой демократией — в феминизм. За тридцать пять лет своей жизни, я знал одного единственного мужчину, который не только хотел ребенка, но после его рождения с радостью переносил все невзгоды, с младенцем связанные, да и вообще любил отпрыска всей душой (вот этот самый орущий сгусток животного эгоизма!), и заботился о нем куда больше, чем его жена. При том, что сам он был далеко не размазня; в его компании я всегда чувствовал себя раскрепощённее, а потому с большим энтузиазмом нарывался на неприятности. Это было загадочно, но имело место, — я не мог отмахнуться от очевидного факта, а потому заключил, что отклонения все же возможны. Но та семья — исключение из правил. И точка. Всех прочих известных мне мужчин рождение ребенка угнетало. В первую очередь, потому что беременная женщина теряет привлекательность в глазах мужчины. Да и вообще, в самой мысли, что придется засунуть член туда, где уже копошится твое (или чье-то?..) потомство, есть что-то омерзительное. Так что для мужчины, который еще совсем недавно мог получить удовлетворение буквально по первому желанию, такой поворот сюжета способен привести к эмоциональной катастрофе. К тому же вскорости выясняется, что наследник требует к себе колоссальное внимание, так что ко всему прочему, мужчина начинает жену к ребенку ревновать. Нет, мужчина не может испытывать к своему наследнику материнскую нежность, но со временем он привязывается к нему, и к моменту, когда отпрыску стукнет лет пять, эта привязанность превратиться в любовь. Но эти пять лет надо как-то пережить. Я к этому не был готов в прошлом, не думаю, что смог бы вынести это сейчас.
— Я боюсь младенцев, — сознался я честно. — Их невозможно третировать. Я перед ними бессилен.
Инна Марковна посмотрела на меня внимательно, отвернулась, сказал:
— Поразительная честность. Мужчины и в самом деле боятся детей, только далеко не каждый из них может себе в этом сознаться. Ты сильнее многих, Павел.
Мне стало как-то неуютно. Я спросил, закончен ли наш разговор, на что директриса утвердительно кивнула, и заторопился домой. Мне больше не хотелось с ней откровенничать, тем более на столь щепетильные темы.

4.
продолжение - по ссылке в начале

@темы: Интересности

---

Простые истины

Урок 1

Голая жена выходит из ванны и заворачивается в полотенце, муж следом за ней идет принять душ. В это время кто-то звонит в дверной звонок. Жена открывает дверь и видит Боба, соседа снизу. Еще до того, как она успевает сказать хоть слово, Боб говорит: «Я дам тебе $800, если ты снимешь полотенце»! После секундного раздумья жена снимает полотенце. Боб дает ей $800 и уходит. Жена снова заворачивается в полотенце. Муж выходит из душа и спрашивает: «Это не Боб заходил?» Она: «Боб». Он: «А он тебе не передал те $800, которые занял у меня на прошлой неделе»?

Мораль: «Если вы вовремя доведете до сведения своих акционеров условия выдачи кредита, тем самым не поставите их в неловкое положение перед заемщиком».

Урок 2

Босс и его сотрудники: системный администратор и старший менеджер идут на обед, но по пути случайно находят старинную медную лампу. Они ее потерли, и из лампы выскочил джин: «Я выполню по одному желанию каждого из вас». Системный администратор закричал: «Я, сначала я! Хочу на Багамы, лететь по волнам в быстроходном катере и чтобы меня ничего не волновало»! Менеджер: «А теперь я! Хочу на Гавайи, чтобы у меня была личная массажистка и море коктейлей, и чтобы я наслаждался жизнью». Джин исполняет их желания. Потом поворачивается к боссу и спрашивает: «Ну, а ты чего желаешь»? Босс ответил: «Так, давай быстро возвращай в офис тех двух бездельников, на носу годовой отчет»!

Мораль: «Всегда дожидайтесь, пока ваш босс первым выскажет свое мнение».

Урок 3

Священник предложил подвезти монахиню. Она села в машину и положила ногу на ногу, так что ее скромное платье приоткрыло ее красивые ноги. Священник чуть не попал в аварию, увидев их. Но, поразмыслив, слегка подвинул свою руку к ее ногам. Монахиня сказала: «Отец, помните псалом 123»? Священник отдернул руку. Через какое-то время его рука опять почти непроизвольно потянулась к ее ногам. Монахиня еще раз: «Отец, помните псалом 123»? Священник говорит: «Увы, сестра, плоть так слаба». Но довозит ее до женского монастыря и уезжает с неуспокоенной плотью. Прибыв в церковь он мчится, чтобы прочитать Псалом 123. И что он видит: « Идите дальше, дальше и дальше и ваши желания исполнятся».

Мораль: «Если вы плохо знаете то, что вам положено знать в выбранной вами профессии, вы можете упустить много возможностей».

Урок 4

Ворона сидит на дереве. Мимо скачет кролик. Он спрашивает ворону: Что ты делаешь»? Она: «Да что хочу – поэтому ничего и не делаю». Кролик спросил: «А я так смогу»? Ворона: «Почему нет?». Сел кролик под деревом, сидит, ничего не делает. Мимо пробегала лиса, смотрит: сидит кролик. Тут она его и съела.

Мораль: «Чтобы сидеть и ничего не делать, нужно сидеть очень высоко».

Урок 5

Индейка говорит быку: «Ох, как бы мне хотелось взлететь на верхушку этого дерева и взглянуть на мир оттуда». Бык спрашивает: «И почему не взлетаешь»? Она: «Да сил маловато». Он: «А ты ешь мое дерьмо, в нем куча полезных и питательных веществ. Другим помогает – поможет и тебе». Индейка поела полезное дерьмо один день – сумела взлететь на первую ветку. Второй день – на вторую. Так постепенно и поднялась почти на самый верх. Где и была отстрелена фермером к праздничному ужину, как самая откормленная индейка.

Мораль: «Дерьмо иногда может помочь подняться на самый верх, но чаще – засасывает».

Урок 6

Маленькая птичка не успела улететь в теплые края в начале зимы. Было холодно, птичка замерзла и упала на поле. Мимо шла корова, и коровья «лепешка» попала прямо на птичку. Птичке стало тепло, она отогрелась и на радостях запела. Мимо шел кот, услышал пение птички, раскопал коровью «лепешку», достал оттуда птичку и съел.

Мораль: 1. «Не каждый, кто выливает на вас дерьмо – ваш враг». 2. «Не каждый, кто достает вас из дерьма – ваш друг». 3. «Если сидишь в дерьме, держи рот закрытым».

@темы: Интересности

---

Жизненно

А я никогда не буду писать под окнами "Солнышко (котёнок, рыбка, зайка), я люблю тебя!" Мне не нравятся ванильные или ментоловые сопли на подоконниках, мишки Тедди и сердечки в разных местах. Мне не нравится постоянно-разговаривать-через-чёрточку или через_нижнее_подчёркивание, картинки с крылатыми девочками и грустными суицидальными текстами, и мне плевать на все черничные ночи, на небесные запахи, на шерстяные носки и рубашки, на чашки чая и кофе, на поджатые ноги, на шрамы плевать. Ах да. Ещё на ресницы, слёзы и мартини.

А всё потому, что я хочу от тебя детей. Потому что я хочу жарить с тобой картошку и мясо, а не читать статусы во всевозможных интернетах. Потому, что я хочу тебя в охуительном платье на охуительных шпильках. Конечно, с охуительными грудью и задницей, с уложенными или неуложенными волосами на голове. Потому что я тебя хочу, а не то, что в первом абзаце завёрнуто в арафатки и фотографии кошечек. И я, как нормальный парень, хочу тебя трахать, а не обниматься в Новый год, с пледом, чаем и свечами. Я бы хотел дарить тебе не мягкие игрушки, и не варежки с блядской розочкой впридачу, а, возможно, собрание Довлатова, первый снег, спрятанный в морозилке, одежду и обувь, крутые наушники или картину. Я не хочу слышать "мур", "чмоки" и "розовых тебе снов", мне приятнее слышать, как ты меня ненавидишь и через минуту стонешь от поцелуев, как ты не даёшь мне спать разговорами о политике и бьёшь меня подушкой, потому что я тебя не слушаю. И выпей водки, в конце концов. Немного. И разбей посуду, и разрежь мне все шнурки на ботинках, и устрой истерику - нормальную - оттого, что ты любишь меня и тебе невыносимо видеть мой похуизм. Оттого, что я ни черта не меняюсь и не понимаю тебя. Да потому что я тоже люблю тебя, дурочка, и ты меня любишь именно таким и именно за это. И никаких стихов про "любовь-кровь", про, блять, "он обидел, слёз не видел", никаких тебе "удалить отовсюду". Скажи мне. И успокойся. Потому что ты женщина, а я мужчина. Потому что мне потрахаться и пожрать хочется, и это всегда так было, и так будет; и это естественно. И жрать и трахаться я хочу с любимой, не с нервозной девочкой с "ломкими пальцами" и всяческими "няшками" в своей комнате, а с женщиной, которая знает, кто я и кто она сама. С той, которая не пишет "спокойной ночи" по смс, а приезжает ко мне спать. Которая разговаривает со мной и делает что-то со мной, которая даёт понять, что я могу быть там-то и там-то лучше, а не "мне надоело это и это", а не съёбывается - именно съёбывается, стремительно и обязательно с песней - в ночь, в вокзалы, в подружки с алкоголем, в петлю, в ванну, в беспорядочные слёзы. Быть взрослеющей женщиной - это же не только уметь пить и трахаться в подростковом возрасте, и быть мужчиной - это не только рассказывать сказки про красивую жизнь. И, кстати, отношения - это когда вы вместе сделали большую ЖОПУ, и вместе, взявшись за руки, туда влезли, называя её своим ДОМОМ, наводя ужас на родителей и не собираясь оттуда вылезать.
Вы ещё спрашиваете, почему у меня нет девушки... Да потому что я ебанутый.
(с)

@темы: Интересности, Лытдыбр, Мысли вслух

---

12 признаков несчастливой связи

Моя работа в глянце оставила осложнение - я склонна писать крайне доходчиво. По пунктам. Вот просто таки собрать в корзинку и классифицировать. Это туда, это сюда. Мои посты в ЖЖ отнюдь не глянцевые по существу, а довольно порой злобные. Потому что рассчитанные не на среднестатистических Кать, а на обобщенный образ мой подруги. А мои подруги, так же как и я сама - леди после 30, часто впадающие в подростковый идиотизм. Поэтому хоть злобно, но по пунктам, и каждое слово - горькая правда. Хотела продать в Космо, но не стерпела.

Итак, дюжина признаков того, что отношения нерентабельны и пора делать ноги. Дальше вам ничего не обломится, поверьте. Я имею в виду даже не чудное замужество и ношение на руках, а просто- нормальный секс и ощущение того, что у вас есть грейпфрут - то есть бойфренд. От целой глыбы чудного бриллианта, которым вы имели глупость воображать свою очередную связь, у вас за щекой- истаявший липкий леденец дешевого вкуса. И не надо убеждать себя в том, что вам сладко. Плюньте бяку.

Внимание. Достаточно одного признака. Не задавайте себе вопросов - а у вот у меня только 6-ой и 8-ой, ведь все хорошо? Все плохо.

1. Он: вечно занят, болеет или в депрессии. Вы: скачете вокруг него в режиме "отстань старуха, я в печали". Правда: если бы вы видели, как он поет соловьем, позабыв о депрессии и рабочем графике, на встрече однокурсников. А эти отмазки только для вас- вдруг вы еще пригодитесь.

2. Он спит с вами ночь за ночью и не делает попыток даже заняться сексом. И это больше месяца, а ему не 50. Вы: пишете в ГО плаксивые посты "что бы это значило" и читаете из комментариев только наиболее сердобольные. Правда: он хочет или уже имеет другую женщину.

3. Между встречами он склонен жить в режиме "абсолютно ничего личного". Вы: в таком недоумении, что у вас начинает дергаться глаз. Правда: между вами и вправду ничего личного. Границы обозначены. Ему удобно - и не более того.

4. Он: тоскует по своей бывшей несчастной любви, прикладывая вас как припарку к тщательно растравляемым ранам. И даже не скрывает этого. Вы: понимаетепонимаетпонимаете и надеетесьнадеетесьнадеетесь. Правда: он делает все, чтобы ее вернуть. А вам скажут при этом, какая вы замечательная.

5. Он: слишком быстро кончает. Вы: говорите "Ничего, котик, мне все-таки было хорошо". Правда: он никуда не годится в сексе и это неисправимо.

6. Он: слишком сложный и все время в муках самопознания. Может писать вам смс среди ночи о смысле жизни, но не может просто погулять с вами в выходные в парке. Вы: отвечаете на смс, тщательно подбирая слова и гордясь оказанным доверием, а в парке гуляете с подругой. Правда: вы ему не интересны. Ему интересен только он.

7. Он: не платит за вас в кафе или норовит занять денег. Вы: честно протягиваете ему стольник, от вас не убудет. Правда: он унылый неудачник.

8. Вы более чем раз в месяц садитесь писать в две колонки плюсы и минусы вашей связи, пытаясь принять мучительное решение - бросить или так. Правда: вам все уже давно понятно.

9. Вы думаете про вашу связь в терминах, справедливых для прошлого, а не для настоящего. Например: он такой нежный. Хотя последний раз он был с вами нежен в декабре 2007. Или: у нас такая страсть. Хотя ваша страсть уже который месяц измеряется редкими спешными встречами. Правда: перенесите точку отсчета в декабрь 2007 - ваша связь кончилась тогда.

10. Он вечно ругает начальство, родителей или бывших подруг-жен. Вы: говорите - конечно, котик, они тебя не понимают. Правда: он злобный неудачник и говорит гадости о вас своим приятелям.

11. Он: бесконечно виртуальный. У вас типа любовь, а встреч нет. Вы: дура. Правда: скорее всего женат, или слишком жирный, или в подростковых прыщах, или импотент, или извращенец.

12. Он: вас не любит. Вы: перечитав все это, все-таки надеетесь. Правда: у вас такие маленькие требования к качеству своей жизни, что вам придется и дальше все это глотать. Приятного аппетита.

@темы: Интересности, Лытдыбр, Мысли вслух

---

Забавная еда

Я теперь поняла как можно заставить маленьких детей есть овощи)

@темы: Интересности